Подготовленные для опубликования решения и определения военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации по делам, рассмотренным в январе-апреле 2003 г.

7

Подготовленные для опубликования решения и определения Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации по делам, рассмотренным в январе-апреле 2003 г.

1. Решения, вынесенные в первой инстанции

Абзацы 6 и 7 раздела 2 Федеральной целевой программы "Государственные жилищные сертификаты", утвержденной постановлением Правительства Российской Федерации от 20 января 1998 г. N 71, в части определения категорий военнослужащих и граждан, уволенных с военной службы, имеющих право на получение жилищных сертификатов, в зависимости от основания увольнения с военной службы, не противоречат действующему законодательству.
 

Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 6 февраля 2003 г. N ВКПИ 02-129 по гражданскому делу в связи с жалобой Р.

Военная коллегия отказала Р. в удовлетворении его жалобы по следующим основаниям.

В разделе 2 программы "Государственные жилищные сертификаты" (постановление Правительства Российской Федерации от 20 января 1998 г. N 71) установлено, что право на участие в ней имеют, в том числе, военнослужащие, увольняемые с военной службы и граждане, уволенные с военной службы по достижении ими предельного возраста пребывания на военной службе, или по состоянию здоровья, или в связи с организационно-штатными мероприятиями, общая продолжительность службы которых в календарном исчислении составляет 10 и более лет, признанные в установленном порядке нуждающимися в улучшении жилищных условий.

Оспариваемые заявителем нормы Программы признаны не соответствующими Федеральному закону "О статусе военнослужащих" в части слов "не имеющим жилых помещений для постоянного проживания на территории Российской Федерации и за ее пределами" (определение Верховного Суда Российской Федерации от 22 августа 2002 г. КАС 02-380).

Таким образом, с учетом принятого Верховным Судом решения оспариваемые заявителем нормы Программы полностью соответствуют п. 14 ст. 15 Федерального закона "О статусе военнослужащих", устанавливающей категории граждан, имеющих право на получение сертификата.

Что же касается, военнослужащих, общая продолжительность военной службы которых составляет 20 лет и более, не обеспеченных жильем, которые в силу п. 13 ст. 15 Федерального закона "О статусе военнослужащих" не могут быть исключены из очереди на получение жилья по последнему месту военной службы, то эта категория граждан в случае их увольнения с военной службы по иным основаниям правом на получение государственного жилищного сертификата не обладает.

В кассационном порядке решение не обжаловано.

Пункты 8 и 10 "Правил выпуска и погашения государственных жилищных сертификатов, выдаваемых гражданам-участникам Федеральной целевой программы "Государственные жилищные сертификаты", утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 19 марта 2002 г. N 168, а также раздел 5 Программы "Государственные жилищные сертификаты", утвержденной постановлением Правительства Российской Федерации от 20 января 1998 г. N 71, в части, содержащей положение об определении расчетной стоимости субсидии, исходя из рыночной стоимости жилых помещений на территории субъекта Российской Федерации, а также в части установления социальной нормы площади жилья, из которой определяется размер безвозмездной субсидии, не противоречат действующему законодательству.

Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 5 февраля 2003 г. N ВКПИ 02-136 по гражданскому делу в связи с жалобой Н., оставленное без изменения Кассационной коллегией Верховного Суда Российской Федерации (определение КАС 03-171 от 6 мая 2003 г.).

Н. отказано в удовлетворении его требований о признании незаконными вышеуказанных норм.

В решении Военная коллегия указала, что в соответствии с положениями программы "Государственные жилищные сертификаты" (постановление Правительства Российской Федерации от 20 января 1998 г. N 71) участие в ней добровольное. В случае если владелец государственного жилищного сертификата по каким-либо причинам не смог решить жилищную проблему в установленные сроки и не воспользовался выделенной безвозмездной субсидией, он сохраняет право на улучшение жилищных условий как состоящий в очереди на получение государственного или муниципального жилья.

Таким образом, указанная Программа не исключает возможности решения военнослужащим или гражданином, уволенным с военной службы, жилищной проблемы в порядке, предусмотренном ст. 15 Федерального закона "О статусе военнослужащих" (получение жилья по очереди на получение государственного или муниципального жилья по договору социального найма).

Действие положений первого абзаца пункта 14 статьи 15 Федерального закона "О статусе военнослужащих" в части слов "в том числе" было приостановлено с 1 января по 31 декабря 2002 г. Федеральным законом от 30 декабря 2001 г. N 194-ФЗ.

С учетом данного обстоятельства граждане, уволенные с военной службы по льготным основаниям, обладающие правом на обеспечение жилыми помещениями органами местного самоуправления, в 2002 году обладали возможностью улучшить свои жилищные условия только за счет государственных жилищных сертификатов на приобретение и строительство жилья, обеспечиваемых средствами из федерального бюджета, а также внебюджетных источников финансирования.

В настоящее время нормы первого абзаца пункта 14 статьи 15 Федерального закона "О статусе военнослужащих" действуют в полной мере, в том числе, и в части обеспечения указанной категории граждан жилыми помещениями на условиях социального найма.

Соглашаясь на участие в Программе, гражданин избирает иной способ реализации права на жилище - путем приобретения или строительства жилья за собственные средства, но с учетом предоставления субсидии в виде государственного жилищного сертификата.

При этом гражданин никоим образом не ограничен в праве свободного выбора качественных характеристик и местоположения жилья и имеет возможность приобретения готового жилья как на первичном, так и на вторичном рынке с использованием либо без использования собственных или кредитных денежных средств. В случае если получатель государственного жилищного сертификата по каким-либо причинам не смог решить своей жилищной проблемы и не воспользовался средствами выделенной ему безвозмездной субсидии, он сохраняет право на улучшение жилищных условий, как состоящий в очереди на получение жилья. Граждане-участники Программы исключаются из списков нуждающихся в улучшении жилищных условий только после приобретения жилья по сертификату.

Что же касается конкретных вопросов финансирования строительства жилья для граждан, уволенных с военной службы, регулируемых соответствующими федеральными законами о федеральном бюджете, то они не могут свидетельствовать об отмене положений ст.15 Федерального закона "О статусе военнослужащих" и несоответствии закону оспариваемых заявителем норм постановлений Правительства Российской Федерации.

Таким образом, утверждение заявителя о том, что Программа и "Правила выпуска и погашения государственных жилищных сертификатов, выдаваемых гражданам-участникам Федеральной целевой программы "Государственные жилищные сертификаты", утвержденные постановлением Правительства Российской Федерации от 19 марта 2002 г. N 168, лишают гражданина права на улучшение жилищных условий в обычном порядке - несостоятельны.

В связи с утратой силы Постановления Правительства РФ от 19.03.2002 N 168, следует руководствоваться принятым взамен Постановлением Правительства РФ от 21.03.2006 N 153

Социальные нормы площади жилья, которые определяются субъектами Российской Федерации, могут быть использованы исключительно для расчета льгот по оплате коммунальных услуг и предоставления жилья по договору социального найма.

Между тем, в Федеральной целевой программе "Государственные жилищные сертификаты" и Правилах выпуска государственных жилищных сертификатов предусмотрено иное понятие - социальная норма площади жилья, из которой определяется размер безвозмездной субсидии.

Так, в силу раздела 5 Программы и п. 10 Правил, социальная норма площади жилья, из которой определяется размер безвозмездной субсидии, устанавливается в размерах, определенных Программой, то есть в размере 33 кв. метров - для одиноких граждан, 42 кв.м - на семью из 2-х человек и по 18 кв.м на каждого члена семьи при численности семьи 3 человека и более, а для граждан, имеющих право на дополнительную общую площадь, прибавляется 15 кв.м.

Анализ вышеизложенных норм федеральных законов и нормативных актов Правительства позволяет прийти к выводу, что установление оспариваемыми нормами социальной нормы площади жилья, из которой определяется стоимость сертификата, обусловлено тем, что Программа является федеральной, а потому требует соблюдения единых федеральных стандартов по определению размеров безвозмездных субсидий. Более того, Правительство в силу закона обладает исключительными полномочиями по определению порядка выдачи сертификатов, в том числе, и по определению норм жилой площади, из которых исчисляется размер предоставляемых субсидий.

Разделом 5 Федеральной целевой программы "Государственные жилищные сертификаты" и п. 8 Правил выпуска и погашения государственных жилищных сертификатов предусмотрено, что расчетная стоимость приобретения жилого помещения по установленной социальной норме площади жилого помещения для семей разной численности определяется исходя из средней рыночной стоимости 1 кв.м общей площади жилья на территории субъекта Российской Федерации, избранного для постоянного проживания.

Размер средней рыночной стоимости 1 кв.м общей площади жилья определяется Государственным комитетом Российской Федерации по строительству и жилищно-коммунальному комплексу по каждому субъекту Российской Федерации в соответствии с утверждаемой в установленном порядке методикой определения стоимости 1 кв.м общей площади жилых домов для расчета безвозмездных субсидий на приобретение жилья на основании данных, представляемых Государственным комитетом Российской Федерации по статистике и органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации, и публикуется в средствах массовой информации.

Заявитель справедливо отмечал, что размер предоставляемой субсидии по жилищному сертификату находится в зависимости от того, в каком субъекте Российской Федерации гражданин избирает постоянное место жительства, однако право на получение ГЖС не зависит от избираемого гражданином места жительства.

Избирая постоянное место жительства и получая жилищный сертификат, гражданин избирает для проживания и населенный пункт, и субъект федерации.

При покупке жилья с использованием ГЖС гражданин получает субсидию, в размере пропорциональном средней рыночной стоимости жилья в субъекте федерации.

На указанную в сертификате сумму гражданин может рассчитывать и при покупке более дорогого жилья, находящегося в областном центре, так и более дешевого в районном центре, но входящем в состав одного субъекта федерации.

Равным образом, в городах Москве и Санкт-Петербурге, являющихся субъектами Российской Федерации, гражданин имеет возможность приобрести жилье с использованием сертификата на свободном рынке независимо от потребительских качеств и престижности расположения жилого дома.

Таким образом, установление зависимости предоставляемой субсидии от стоимости жилья в определенном субъекте федерации обусловлено рыночным характером формирования цен на жилые помещения и предоставлением гражданину свободы выбора конкретного места жительства, что не противоречит закону и не нарушает конституционных прав гражданина, а также предусмотренного законом права на получение субсидии.

Кроме того, в соответствии с Программой и Правилами гражданин свободен в заключении договора о приобретении жилого помещения, что полностью соответствует положениям ст. 421 ГК РФ о свободе договора.

В связи с этим утверждение заявителя о возможном причинением ему убытков, связанных с несоответствием оспариваемых норм закону, является несостоятельным.

Пункт 11 "Правил учета военнослужащих, подлежащих увольнению с военной службы, и граждан, уволенных с военной службы в запас или отставку и службы в органах внутренних дел, нуждающихся в получении жилых помещений или улучшении жилищных условий в избранном постоянном месте жительства", утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 6 сентября 1998 г. N 1054, соответствует действующему законодательству.

Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 4 марта 2003 г. N ВКПИ 03-5 по гражданскому делу в связи с жалобой К., оставленное без изменения Кассационной коллегией Верховного Суда Российской Федерации (определение КАС 03-183 от 29 мая 2003 г.).

Военная коллегия отказала К. в удовлетворении его требований о признании указанных выше Правил, противоречащими действующему законодательству, указав, что право военнослужащих и граждан, уволенных с военной службы, на дополнительную жилую площадь, предусмотренную Федеральным законом "О статусе военнослужащих", не является основанием для постановки их в очередь для получения жилья или улучшения жилищных условий.

В статье 29 ЖК РСФСР определены основания, по которым граждане признаются нуждающимися в улучшении жилищных условий. Одним из оснований для признания нуждающимися в улучшении жилищных условий является обеспеченность граждан жилой площадью на одного члена семьи ниже уровня, устанавливаемого органом власти субъекта Российской Федерации. Данный перечень исчерпывающим не является, граждане признаются нуждающимися в улучшении жилищных условий и по иным основаниям, предусмотренным законодательством.

Вместе с тем, в законе отсутствует норма, позволяющая признавать граждан, нуждающимися в улучшении жилищных условий, только лишь на том основании, что они не имеют дополнительной жилой площади.

Таким образом, отсутствие у граждан дополнительной жилой площади при наличии права на нее, по смыслу действующего жилищного законодательства, не рассматривается как самостоятельное основание нуждаемости.

Право на дополнительную площадь может быть реализовано гражданином только в момент предоставления жилого помещения при наличии общих оснований для постановки на учет нуждающихся в улучшении жилищных условий.

Подпункт "в" пункта 10 "Правил учета военнослужащих, подлежащих увольнению с военной службы, и граждан, уволенных с военной службы в запас или отставку и службы в органах внутренних дел, нуждающихся в получении жилых помещений или улучшении жилищных условий в избранном постоянном месте жительства", утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 6 сентября 1998 г. N 1054, не противоречит действующему законодательству.

Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 5 марта 2003 г. N ВКПИ 03-6 по гражданскому делу в связи с жалобой Я., оставленное без изменения Кассационной коллегией Верховного Суда Российской Федерации (определение КАС 03-180 от 6 мая 2003 г.).

Военная коллегия отказала Я. в удовлетворении его жалобы о признании незаконным подпункта "в" пункта 10 указанных выше правил, указав следующее.

Статьей 13 Закона Российской Федерации "Об основах федеральной жилищной политики" от 24 декабря 1992 г. N 4218-1 установлено, что порядок и условия предоставления жилого помещения по договору найма гражданам, нуждающимся в улучшении жилищных условий, определяют органы государственной власти и управления Российской Федерации, субъектов Российской Федерации в соответствии с существующей очередью на улучшение жилищных условий, а также с учетом льгот по предоставлению жилых помещений, установленных органами государственной власти и управления Российской Федерации и республик в составе Российской Федерации.

Правительство Российской Федерации, принимая в пределах своей компетенции и в соответствии со ст. 13 Закона Российской Федерации "Об основах федеральной жилищной политики" постановление N1054 от 6 сентября 1998 г., утвердило Правила учета военнослужащих, подлежащих увольнению с военной службы, и граждан, уволенных с военной службы в запас или в отставку и службы в органах внутренних дел, нуждающихся в получении жилых помещений или улучшения жилищных условий в избранном постоянном месте жительства.

Согласно подпункту "в" пункта 10 Правил не признаются нуждающимися в получении жилых помещений или улучшении жилищных условий военнослужащие и граждане, уволенные с военной службы, в случае их увольнения с военной службы из Вооруженных Сил, других воинских формирований государств - участников СНГ после 31 декабря 1994 г. (кроме государств, заключивших и ратифицировавших соответствующие двусторонние договоры с Российской Федерацией до 31 декабря 1999 г.).

Оценивая соответствие оспариваемой заявителем нормы закону Военная коллегия отметила следующее.

После распада СССР и образования Содружества Независимых Государств в целях реализации Закона Российской Федерации "О воинской обязанности и военной службе" от 11 февраля 1993 г. в ст. 56 указанного закона и постановлении Верховного Совета Российской Федерации от 11 февраля 1993 г. N 4457-1 был установлен переходный период, который продолжался до 31 декабря 1994 г.

В соответствии со ст. 62 указанного закона гражданин Российской Федерации, проходящий военную службу в воинских формированиях других государств (бывших республик СССР), сохраняет правовое положение военнослужащего, предусмотренное законом Российской Федерации, в том числе и по обеспечению его жилыми помещениями, только до окончания переходного периода.

Пунктом 5 постановления Верховного Совета Российской Федерации "О некоторых мерах, связанных с исполнением закона Российской Федерации "О воинской обязанности и военной службе" от 19 мая 1993 г. N 4983-1 установлено, что граждане Российской Федерации, проходившие военную службу в воинских частях Вооруженных Сил и других воинских формирований СССР и СНГ до принятия этих воинских формирований в юрисдикцию Российской Федерации и заключившие контракт о прохождении военной службы в национальных армиях государств-республик бывшего СССР, сохраняют правовое положение военнослужащего, предусмотренное законами Российской Федерации, до 31 декабря 1999 г. при условии заключения и ратификации в установленном порядке соответствующих двусторонних межгосударственных договоров. При несоблюдении указанных условий правовое положение указанных лиц, предусмотренное законами Российской Федерации, сохраняется до окончания переходного периода, то есть до 31 декабря 1994 г.

Таким образом, оспариваемая заявителем норма полностью соответствует законодательству Российской Федерации переходного периода, регламентирующему правовое положение граждан Российской Федерации, проходивших военную службу в воинских частях Вооруженных Сил и других воинских формирований СССР и СНГ.

В настоящее время в связи с принятием Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе" от 28 марта 1998 г. N 53-ФЗ Закон Российской Федерации "О воинской обязанности и военной службе" от 11 февраля 1993 г. N 4455-1, постановления Верховного Совета Российской Федерации "О порядке введения в действие Закона Российской Федерации "О воинской обязанности и военной службе"" и "О некоторых мерах, связанных с исполнением Закона Российской Федерации "О воинской обязанности и военной службе" признаны утратившими силу.

Действующее Российское законодательство не устанавливает общих норм, регламентирующих правовое положение указанной категории граждан Российской Федерации.

Вместе с тем, данное обстоятельство не может свидетельствовать о том, что оспариваемая заявителем норма противоречит закону.

14 февраля 1992 г. государства-участники Содружества Независимых Государств заключили Соглашение о социальных и правовых гарантиях военнослужащих, лиц, уволенных с военной службы, и членов их семей, однако оно не содержало норм, регламентирующих вопросы, связанные с обеспечением жилыми помещениями граждан, уволенных с военной службы и членов их семей при переезде на постоянное место жительства на территорию другого государства.

Статьей 3 Соглашения об обеспечении жилыми помещениями военнослужащих, граждан, уволенных с военной службы, и членов их семей в государствах-участниках Содружества Независимых Государств от 28 марта 1997 г. предусмотрено, что указанная категория лиц при переезде на постоянное место жительства с территории одного на территорию другого государства-участника обеспечивается по избранному месту жительства жилыми помещениями по нормам, установленным для граждан государства, на территорию которого они прибыли.

Данное Соглашение распространяет свое действие на военнослужащих (кроме военнослужащих срочной службы), проходящих военную службу в государствах-участниках СНГ, состоявших ранее на военной службе в Вооруженных Силах бывшего Союза ССР, в Объединенных Вооруженных Силах СНГ, а также на граждан из числа указанных военнослужащих, уволенных с военной службы после 31 декабря 1991 г. (и членов их семей) и являющихся иностранными гражданами по отношению к государству их пребывания или имеющих право на приобретение гражданства государства-участника, на территории которого избрано постоянное место жительства.

Это Соглашение было подписано Арменией, Белоруссией, Казахстаном, Киргизией, Россией и Таджикистаном.

До настоящего времени для России указанное Соглашение не вступило в силу.

В соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.

На основании изложенного Военная коллегия пришла к выводу, что при выполнении внутригосударственных процедур и ратификации Соглашения Российская Федерация несет на себе обязанность по обеспечению жилым помещением на условиях социального найма только военнослужащих, граждан, уволенных с военной службы, которые проходили военную службу в государствах-участниках СНГ, состояли ранее на военной службе в Вооруженных Силах бывшего Союза СССР, и переехали из Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, и Таджикистана на постоянное место жительства в Россию.

Указанная обязанность фактически закреплена в той норме, которая оспаривается заявителем.

Что же касается обеспечения жилыми помещениями военнослужащих, граждан, уволенных с военной службы, и членов их семей, которые переехали на постоянное место жительства в Россию после 31 декабря 1994 г. из других государств-республик бывшего СССР, то данный вопрос при отсутствии международных соглашений может быть урегулирован только национальным законодательством Российской Федерации.

Так, в соответствии с ч. 3 ст. 40 Конституции Российской Федерации определенным в законе категориям гражданам, нуждающимся в жилище, оно предоставляется бесплатно или за доступную плату из государственных, муниципальных и других жилищных фондов в соответствии с установленными законом нормами.

Статьей 2 Закона Российской Федерации "Об основах федеральной жилищной политики" установлено, что право граждан Российской Федерации на жилище обеспечивается путем предоставления жилых помещений в домах государственного и муниципального жилищных фондов на условиях договора найма в пределах нормы жилой площади, а также на условиях аренды либо путем приобретения или строительства жилья на собственные средства без ограничения площади.

Из вышеуказанных норм следует, что Я. может реализовать свое право на жилище, гарантированное Всеобщей декларацией прав человека и Конституцией Российской Федерации, на общих основаниях.

Абзац 2 пункта 1 и абзац 2 пункта 11 Инструкции о дополнительных выплатах
военнослужащим при переездах на новое место службы в другой населенный пункт, направлении в служебные командировки и выполнении задач вне места постоянной дислокации воинской части, утвержденной приказом Министра обороны Российской Федерации от 10 августа 1999 г. N 355 в части, устанавливающей одним из условий выплаты подъемного пособия
военнослужащему и членам его семьи при переезде на новое место военной службы в другой населенный пункт в связи с назначением на воинскую должность - вступление военнослужащего в исполнение обязанностей по воинской должности, на которую он назначен, признан незаконным и недействующим с момента издания.

Решение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 28 апреля 2003 г. N ВКПИ 03-11 по гражданскому делу в связи с жалобой И., оставленное без изменения Кассационной коллегией Верховного Суда Российской Федерации (определение КАС 03-239 от 29 мая 2003 г.).

Частично удовлетворив жалобу И., Военная коллегия отметила, что абз. 2 п. 1 и абз. 2 п. 11 Инструкции, в части установления одним из условий выплаты подъемного пособия на военнослужащего и членов его семьи вступление военнослужащего в исполнение обязанностей по воинской должности, не соответствуют Федеральному закону "О статусе военнослужащих".

Согласно п. 3 ст. 13 Федерального закона "О статусе военнослужащих", при переезде военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, на новое место военной службы в другой населенный пункт, в том числе, на территорию или с территории иностранного государства, в связи с назначением на воинскую должность, зачислением в военное образовательное учреждение профессионального образования, срок обучения в котором более одного года, или в связи с передислокацией воинской части им производятся выплаты подъемного пособия.

Данная правовая норма в качестве обязательного условия выплаты военнослужащим подъемного пособия предусматривает их переезд на новое место службы в другой населенный пункт в связи с назначением на воинскую должность и каких-либо других условий не содержит.

Абзац 2 п. 1 Инструкции предусматривает выплату военнослужащим подъемного пособия лишь при вступлении военнослужащих в исполнение обязанностей по воинским должностям, на которые они назначены.

Анализ вышеприведенных правовых норм позволил сделать вывод о том, что изданная во исполнение Федерального закона "О статусе военнослужащих" Инструкция, а именно абз. 2 п. 1 и абз. 2 п. 11 в этой части вводит дополнительное условие для выплаты военнослужащим и членам их семей подъемного пособия - вступление военнослужащих в исполнение обязанностей по воинским должностям, на которые они назначены, что не предусмотрено данным Федеральным законом.

При этом не может быть принят во внимание и п. 3 ст. 12 указанного закона, согласно которому порядок обеспечения военнослужащих денежным довольствием определяется Министерством обороны Российской Федерации (иным федеральным органом исполнительной власти, в котором федеральным законом предусмотрена военная служба), поскольку и он не предусматривает дополнительных условий для производства военнослужащим дополнительных денежных выплат, к которым относится подъемное пособие в связи с переездом на новое место службы в другой населенный пункт в связи с назначением на воинскую должность.

2. Определения, вынесенные в кассационном порядке

Получение должностным лицом денег, якобы за совершение действия (бездействия), которое он не может осуществить из-за отсутствия служебных полномочий или невозможности использовать свое служебное положение, следует квалифицировать при наличии умысла на приобретение этих денег как мошенничество по ст. 159 УК РФ.

Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 18 марта 2003 г. N 3-04/2003 по делу Ж.

Военная коллегия в кассационном порядке изменила приговор Тихоокеанского флотского военного суда по делу Ж., переквалифицировав действия осужденного с пп."в", "г" ч. 4 ст. 290 на ч. 3 ст. 30 и п. "в" ч. 2 ст. 159 УК РФ, по следующим основаниям.

Как установлено в суде, на Ж., как на заместителя коменданта пограничной комендатуры, возлагались обязанности по организации и проведению оперативной работы на участке пограничной комендатуры, сбору и обобщению полученных данных, касающихся обеспечения охраны государственной границы на закрепленной за комендатурой территории.

Первичные документы по фактам административных нарушений он обязан был в течение 3-х суток представлять коменданту пограничной комендатуры, который по ним принимал решения.

При обнаружении попутно, наряду с выполнением основных обязанностей, нарушений в области биоресурсов, он обязан был передать документы вышестоящим по должностному положению лицам, уполномоченным делать по ним выводы.

Однако, посетив рыболовецкое судно и не имея никакой информации о совершении бригадой судна браконьерства, Ж. стал требовать от генерального директора О. передачи ему первоначально 10-ти тысяч, а затем 5-ти тысяч долларов США, утверждая, что у него имеются серьезные данные о якобы совершенном браконьерстве и он собирает документы для формирования уголовного дела. За переданные деньги он обещал возвратить О. эти документы.

Согласно ст. 290 УК РФ ответственность по указанному закону наступает в случае получения должностным лицом взятки за действия (бездействие) в пользу взяткодателя или представляемых им лиц, если такие действия (бездействие) входят в служебные полномочия должностного лица, либо оно в силу должностного положения может способствовать таким действиям (бездействию), а равно за общее покровительство или попустительство по службе.

Из установленных судом обстоятельств дела видно, что осужденный никаких конкретных действий в пользу О. или членов его рыболовецкой бригады не совершал и не намеревался совершить. Судебным следствием также установлено, что какими-либо материалами, свидетельствующими о совершении рыболовецкой бригадой судна браконьерства или других противоправных действий, преследуемых уголовным законом, Ж. не располагал. В это же время решался вопрос о переводе его по службе в другую организацию, которая никакого отношения к деятельности О. не имела, и поэтому умысел Ж. изначально был направлен на завладение денежными средствами путем обмана потерпевшего. Об этом свидетельствует то, что, намереваясь принудить О. к даче денег, Ж. неоднократно назначал ему встречи, проходившие в указанных им местах, многократно звонил ему по телефону, убеждая в том, что деньги необходимо дать за серьезные нарушения в промысле морского ежа, ибо в противном случае деятельность рыбзавода может быть прекращена. На предложения О. показать ему материалы он не реагировал.

О., зная, что бригада рыбзавода никаких нарушений не допускала, обратился в связи с указанными требованиями к председателю совета директоров, а затем к начальнику морской инспекции, на что последний ответил, что он не должен воспринимать Ж. серьезно, что против рыбзавода никаких документов у него нет, и что Ж. просто хочет взять себе деньги.

Однако Ж., продолжая настаивать на своих требованиях, составил подложное извещение от имени начальника дознания о якобы имеющихся в инспекции данных о браконьерстве и направил его О.

О том, что бригадой судна не была нарушена квота по отлову морского ежа ему, Ж., неоднократно заявлял начальник морской инспекции. Об этом категорически утверждал и сам О. Офицер, исполнявший обязанности начальника отдела оперативной деятельности, который проверил собранные Ж. материалы, не нашел в них данных для такого обвинения, о чем он заявил Ж. Несмотря на это, осужденный продолжал требовать от О. передать ему деньги и отдал неправомерное распоряжение пограничному наряду запретить выход в море указанного судна на промысел.

Совершенные Ж. действия, вынудили О. обратиться в федеральные органы безопасности с заявлением о том, что Ж. требует у него деньги.

При этом ни органы следствия, ни суд не установили и об этом не указано в приговоре, какой ущерб законным интересам потерпевшего мог наступить от действий (бездействия) осужденного при неисполнении его требований потерпевшим о передаче денег или какие вредные последствия в случае дачи взятки предотвращались для потерпевшего, если к последнему не было и не могло быть каких-либо претензий в связи с его деятельностью в пограничной комендатуре.

При этом судом не было принято во внимание и не оценено то обстоятельство, что проведенной в ходе предварительного следствия проверкой переданных осужденным О. при получении денег материалов, а также проверкой имевшихся на указанном выше рыболовецком судне отчетных документов дознавателем государственной морской инспекции не установлено браконьерства в промысловой деятельности сотрудников, о чем прямо указано в приговоре.

Таким образом, факты свидетельствуют о том, что Ж. ошибочно осужден за получение взятки.

Фактически он, используя свое служебное положение и доверие О., пытался обмануть его, введя в заблуждение, заявляя о том, что в отношении него и сотрудников существуют компрометирующие материалы, добиваясь передачи ему 5-ти тысяч долларов США. Однако преступный результат его действий не наступил, так как он был задержан на удалении нескольких метров от места получения денег и поэтому не мог воспользоваться ими по независящим от него обстоятельствам, то есть совершил действия, предусмотренные ч. 3 ст. 30 и п. "в" ч. 2 ст. 159 УК РФ (покушение на мошенничество, совершенное с использованием своего служебного положения).

При этом Военная коллегия учла, что согласно примечанию 2 к ст. 158 УК РФ, полученные Ж. деньги при хищении не относятся к крупному размеру.

Постановление о возвращении уголовного дела прокурору отменено в связи с тем, что судьей не выполнены требования ч. 4 ст. 7 УПК РФ о законности, обоснованности и мотивированности постановления.
 

Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 25 февраля 2003 г. N 5-02/03 по делу С. и др.

Рассмотрев уголовное дело С. и других (обвиняемых: С. и М. в совершении преступлений, предусмотренных пп. "б", "ж" ч. 2 ст. 105 и ч. 3 ст. 158 УК РФ; Б. - пп. "б", "ж", ч.2 ст. 105 и пп. "а", "в", "г" ч. 2 ст. 158 УК РФ, Бур. - пп. "б", "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ) по кассационному представлению прокурора на постановление судьи Балтийского флотского военного суда о возвращении прокурору данного дела для устранения препятствий его рассмотрения судом, Военная коллегия согласилась с доводами, изложенными в кассационном представлении, отменила постановление судьи флотского суда и направила дело на новое рассмотрение в тот же суд со стадии предварительного слушания по следующим основаниям.

В обоснование решения о возврате уголовного дела прокурору судья указал, что, вопреки требованиям п. 3 ч. 1 ст. 220 УПК РФ, в обвинительном заключении отсутствует мотив совершения Бур. вмененного ему преступления.

Кроме того, следователем не выполнены требования п. 8 указанной правовой нормы о необходимости содержания в обвинительном заключении данных о характере и размере вреда, причиненного потерпевшему.

При таких данных судья пришел к выводу о том, что обвинительное заключение составлено с нарушением требований УПК РФ, что исключает возможность постановления судом приговора или вынесения иного процессуального решения.

В кассационном представлении прокурор просил отменить это постановление суда, направив уголовное дело в тот же суд, в связи с тем, что судьей не выполнены требования ч. 4 ст. 7 УПК РФ о законности, обоснованности и мотивированности постановления.

В обвинительном заключении подробно и последовательно изложены действия Бур. от начала совершения действий, направленных на убийство Л., до момента достижения преступной цели - лишения его жизни. Вопреки мнению судьи, следователь, при описании обстоятельств, совершенного Бур. преступления, указал мотив совершенного им убийства Л., отразив в обвинительном заключении, что "...будучи недовольными служебной требовательностью офицера, и, желая избежать дисциплинарной ответственности за грубое нарушение воинской дисциплины, С. и др. решили совершить убийство Л...".

Далее следователь указал, что, являвшийся очевидцем конфликта между Л. и указанными лицами, "Бур., осознавая преступный характер предложения, проявил трусость и малодушие, поддержал преступный замысел сослуживцев, став наблюдать за прилегающей к подсобному хозяйству территорией". При этом, "...действуя заодно с С., М. и Б., Бур... закрыл ворота, обвязав створки ворот цепью".

Кроме того, "...Бур., сознавая, что происходит убийство дежурного офицера... не предпринял каких-либо реальных действий по пресечению совершаемого преступления...". "...Бур. подключился к действиям, непосредственно направленным на лишение жизни дежурного по части", и, "добиваясь безусловного наступления смерти Л., Бур., по предложению других участников преступления, принес блок от разрушенной стены... и с высоты собственного роста бросил кирпичный блок на лобная-височную часть головы Л.".

Таким образом, как отмечено в представлении, описывая обстоятельства совершения преступления, следователь указал что Бур. совершил убийство офицера Л. по мотиву недовольства его служебной деятельностью. Исходя из этого, следователь сделал обоснованный вывод, что Бур. совершил убийство в группе с С., М. и Б., разделяя их недовольство служебной деятельностью Л., и правильно квалифицировал его действия по пп."б", "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ. При этом в обвинительном заключении следователь прямо указал мотив совершения Бур. преступления: "Бур... совершил убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку - дежурному по войсковой части капитан-лейтенанту Л. в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности по наведению уставного порядка в части...".

Следовательно, формулировка мотива преступных действий Бур. в резолютивной части обвинительного заключения соответствует формулировке в описательной его части.

Органом предварительного следствия при предъявлении Бур. обвинения по пп. "б", "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ отступления от требований норм уголовно-процессуального кодекса, гарантирующего его права и права его защитника как участников уголовного судопроизводства, допущены не были. В соответствии с предусмотренными УПК РФ правами, обвиняемому Бур. было предоставлено право на защиту.

В нарушение уголовно-процессуального законодательства, в постановлении судьи о возвращении уголовного дела прокурору не указано почему судья пришел к выводу об отсутствии в обвинительном заключении мотива совершения Бур. вмененного ему преступления.

Нельзя согласиться и с выводом судьи о том, что в обвинительном заключении не отражены данные о характере и размере вреда, причиненного потерпевшей Л., являющихся, по мнению судьи, препятствием для постановления судом приговора или вынесения судом иного решения по уголовному делу.

Объективная сторона совершенных обвиняемыми преступлений, в том числе, и последствий, сопряженных с причинением ущерба, описана в обвинительном заключении полно, указано количество, наименование и стоимость каждого похищенного предмета.

Следователем составлено обвинительное заключение и отражены данные о потерпевшей Л. согласно инструкции, предусмотренной Приложением N 79 к УПК РФ, также указаны листы дела. Кроме того, обвиняемые и их защитники, ознакомлены с материалами дела, в том числе и с гражданским иском Л. Указанным лицам известно об исковых требованиях, характере и размерах иска, заявленного Л. на сумму 210 тыс. руб., из которых 10 тыс. руб. - расходы на погребение и 200 тыс. руб. - денежная компенсация морального вреда, то есть нарушения прав участников судопроизводства не допущено. К тому же, гражданский иск, не будучи уголовно-правовым последствием преступления, не входит в объем обвинения по уголовному делу, а является формой волеизъявления гражданского истца, которое может быть изменено на любой стадии процесса и разрешается на основе норм гражданского права.

Кроме того, судьей не мотивировано постановление и в данной его части, что также является нарушением уголовно-процессуального законодательства.

3. Определения, вынесенные в порядке надзора

Если убийству предшествовало причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего, то дополнительной квалификации действий нападавших по ст. 111 УК РФ не требуется.

Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 22 апреля 2003 г. N 6н-54/03 по делу Б. и К.

Рассмотрев в надзорном порядке дело Б. и К., осужденных Уральским окружным военным судом, наряду с другими преступлениями, по п. "а" ч. 3 ст. 111 и п. "ж" ч. 2 ст.105 УК РФ, Военная коллегия исключила из приговора указание об осуждении обоих по п. "а" ч. 3 ст. 111 УК РФ по следующим основаниям.

Как видно из приговора, суд, квалифицируя действия Б. и К. по п. "а" ч. 3 ст. 111 и п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ, ориентировался на предъявленное обвинение, согласно которому часть действий была квалифицирована как причинение тяжкого вреда здоровью, а часть - как убийство.

Избивая вдвоем потерпевшего О., осужденные причинили ему сначала тяжкие опасные для жизни телесные повреждения. Продолжая свои преступные действия и не оставляя потерпевшему шансов для спасения, они довели преступление до конца и лишили его жизни.

Таким образом, преступление, начатое ими как менее тяжкое, переросло затем в более тяжкое.

Поэтому причиненный потерпевшему умышленно тяжкий вред здоровью охватывался составом преступления, предусмотренного по п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ и дополнительной квалификации не требовал.

Уголовно-процессуальный закон не содержит запрета на поддержание государственного обвинения помощником прокурора.

Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 3 апреля 2003 г. N 5н-043/03 по делу Д.

Военная коллегия в надзорном порядке удовлетворила представление заместителя Генерального прокурора Российской Федерации - Главного военного прокурора и отменила постановление председателя Калининградского гарнизонного военного суда и постановление президиума Балтийского флотского военного суда по уголовному делу в отношении Д., обвиняемого п. "б" ч. 2 ст. 158 УК РФ, по следующим основаниям.

Как видно из постановления судьи суда первой инстанции, отказ в допуске помощника военного прокурора гарнизона к участию в судебном заседании в качестве государственного обвинителя по данному делу обоснован чч. 4 и 6 ст. 37 УПК РФ, согласно которым полномочия прокурора по поддержанию государственного обвинения в суде вправе осуществлять только прокурор района, города, их заместители, приравненные к ним прокуроры и вышестоящие прокуроры. Этой же позиции придерживался и президиум флотского суда.

Правильный ответ на этот вопрос вытекает из анализа названной статьи в совокупности со ст. 5 УПК РФ и ст. 35, 54 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации", который не был сделан нижестоящими военными судами в отличие от Главного военного прокурора, всесторонне проанализировавшего эти нормы закона с изложением своих выводов в надзорном представлении.

Указанные в ст. 24 УПК РФ обстоятельства, в том числе, смерть подозреваемого или обвиняемого, за исключением случаев, когда производство по уголовному делу необходимо для реабилитации умершего, являются безусловными основаниями для прекращения судом уголовного дела.

Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 28 января 2003 г. N 1н-496/2002 по делу С. и др.

Военная коллегия в порядке надзора по протесту заместителя Генерального прокурора Российской Федерации - Главного военного прокурора отменила постановление президиума Московского окружного военного суда, оставив в силе определение Московского гарнизонного военного суда о передаче по подсудности в Московский городской суд уголовного дела в отношении С. и др., обвиняемых, наряду с другими преступлениями, по ч. 4 ст. 290 УК РФ, указав следующее.

Поводом к рассмотрению судом вопроса о прекращении уголовного дела в отношении подсудимого С. послужило поступившее из ФАПСИ РФ в суд свидетельство о его смерти. С учетом этого обстоятельства суд обязан был прекратить дело в отношении С. в соответствии с требованием ч. 1 ст. 254 УПК РФ, согласно которому суд прекращает уголовное дело в судебном заседании в случаях, если во время судебного разбирательства будут установлены обстоятельства, указанные в пп. 3-6 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.

Указанные в ст. 24 УПК РФ обстоятельства, в том числе, смерть подозреваемого или обвиняемого, за исключением случаев, когда производство по уголовному делу необходимо для реабилитации умершего, являются безусловными основаниями для прекращения судом уголовного дела. При этом решение принимается судом независимо от позиции участников процесса.

Таким образом, Московский гарнизонный военный суд при принятии решения о прекращении уголовного дела в отношении умершего С. не был связан с ходатайством адвоката.

Более того, поданное защитником по своей инициативе ходатайство не может рассматриваться как обязательное для суда и не имеет юридической силы, поскольку заявлено неправомочным на то лицом. Адвокат не представил суду документы, подтверждающие его полномочия на заявление подобного ходатайства от родственников умершего, которые, в свою очередь, определение Московского гарнизонного военного суда о прекращении уголовного дела в отношении С. не обжаловали.

В возражениях на протест председателя Московского окружного военного суда адвокат указал, что гарнизонный суд принял правильное решение, связанное с прекращением уголовного дела в отношении С., и в ранее поданном ходатайстве он не ставил вопрос о продолжении производства в отношении умершего. Не просил он и о прекращении уголовного дела в отношении С. по реабилитирующим основаниям, перечисленным в пп. 1, 2, 3 ч. 2 ст. 133 УПК РФ. Протест же указанного выше должностного лица адвокат просил оставить без удовлетворения.

Вывод президиума Московского окружного военного суда о том, что в связи с ходатайством адвоката производство по уголовному делу в отношении умершего подсудимого не могло быть прекращено и требовало продолжения для принятия решения по существу предъявленного ему обвинения, является неверным, поскольку производство по делу в отношении умершего может быть продолжено только в том случае, когда имеющиеся в деле данные дают очевидные основания сделать вывод об отсутствии события преступления, состава преступления, виновности умершего в совершении преступления.

Однако при принятии решения о прекращении уголовного дела в отношении С. таких данных, как и данных о том, что он незаконно подвергнут мерам процессуального принуждения, у гарнизонного военного суда не имелось. Дело направлено в суд с обвинительным заключением, прокурор от обвинения не отказался, оправдательный приговор в отношении С. не постановлен, то есть он не подпадал под предусмотренный ст. 33 УПК РФ перечень лиц, имеющих право на реабилитацию.

В соответствии со ст. 34 УПК РФ уголовное дело, подсудное вышестоящему суду во всех случаях подлежит передаче по подсудности.

После законного и обоснованного прекращения уголовного дела в отношении С. гарнизонный военный суд, руководствуясь ч. 5 ст. 31 и ч. 3 ст. 34 УПК РФ, пришел к правильному выводу о неподсудности ему находящегося в производстве уголовного дела.

Это решение суд обосновал тем, что в соответствии с ч. 5 ст. 31 УПК РФ гарнизонный военный суд рассматривает уголовные дела о преступлениях, совершенных военнослужащими. Подсудимые же Ю., Д., Саакян., Сал., Ден., Б., М. и Г., в отношении которых дело подлежит рассмотрению, военнослужащими не являются.

Вопреки выводам президиума Московского окружного военного суда гарнизонный военный суд обоснованно, руководствуясь п. 1 ч. 3 ст. 31 УПК РФ, признал, что уголовные дела о преступлениях, предусмотренных ч. 4 ст.290 УК РФ, подсудны вышестоящему суду. Подсудимым Ю., Д., М. и Г. предъявлено обвинение в совершении именно этого преступления.

Признав неподсудность данного уголовного дела военным судам, Московский гарнизонный военный суд принял основанное на нормах УПК РФ решение о направлении его по подсудности в Московский городской суд.

Рассматривая вопрос об изменении подсудности указанного уголовного дела, гарнизонный военный суд принял во внимание то, что судами одного уровня являются суды, обладающие равной процессуальной компетенцией, а потому гарнизонный военный суд является судом нижестоящего звена по сравнению с городским судом федерального значения.

Вывод президиума Московского окружного военного суда о том, что находящееся в производстве суда уголовное дело может быть передано по подсудности лишь в случае допущенной ошибки при определении подсудности на стадии принятия дела к производству и подготовки к судебному заседанию, нельзя признать состоятельным, так как он не вытекает из норм УПК РФ.

В частности в ст. 34 УПК РФ указано, что если уголовное дело подсудно вышестоящему суду, то оно во всех случаях подлежит передаче по подсудности.

В тех случаях, когда неподсудность дела данному суду выясняется только в судебном заседании, то в соответствии с требованиями ч. 3 ст. 34 УПК РФ дело передается по подсудности независимо от стадии процесса.

В отличие от ч. 2 ст. 35 УПК РФ, в которой указано, что изменение территориальной подсудности уголовного дела допускается лишь до начала судебного разбирательства, в ст. 34 УПК РФ таких изъятий не имеется.

Часть 1 статьи 34 УПК РФ предусматривает передачу уголовного дела по подсудности на стадии разрешения вопроса о назначении судебного заседания, а часть 2 названной статьи разрешает при определенных условиях передачу уголовного дела по подсудности и при его рассмотрении в судебном заседании.

По смыслу этих норм Московский гарнизонный военный суд ни при каких обстоятельствах не вправе был оставить в своем производстве данное уголовное дело и вынести по нему приговор или иное окончательное решение, поскольку такое решение подлежало бы безусловной отмене, как вынесенное с существенным нарушением уголовно-процессуального законодательства и прав подсудимых, не являвшихся военнослужащими.

Отсутствие жалоб подсудимых на определение военного суда о передаче дела по подсудности в суд общей юрисдикции свидетельствует об их волеизъявлении о рассмотрении уголовного дела судом общей юрисдикции.

При принятии решения президиумом Московского окружного военного суда не учтено и то обстоятельство, что судебное разбирательство по существу дела фактически не началось, а определение вынесено в подготовительной части судебного заседания - на стадии разрешения ходатайств. Не принято во внимание и отсутствие жалоб подсудимых на определение Московского гарнизонного военного суда, что свидетельствует об их волеизъявлении о рассмотрении уголовного дела судом общей юрисдикции.

Вывод Президиума Московского окружного военного суда со ссылкой на ч. 5 ст. 31 УПК РФ и ч. 1 ст. 22 Федерального конституционного закона "О военных судах Российской Федерации" о том, что уголовные дела о преступлениях, предусмотренных ч. 4 ст. 290 УК РФ, подсудны не окружному, а гарнизон­ному суду, также является необоснованным.

Так, согласно п. 1 ст. 1 УПК РФ порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации устанавливается настоящим Кодексом, основанным на Конституции Российской Федерации. В силу ч. 6 ст. 31 УПК РФ подсудность уголовных дел окружному военно­му суду в отношении военнослужащих и граждан, проходящих военные сборы, устанавливаются по тем же правилам, что и подсудность дел верховному суду республики, краевому или областному суду, суду города федерального значения, суду автономной области и суду автономного округа, то есть по перечню преступлений, предусмотренных ч. 3 указанной статьи.

Поскольку Уголовно-процессуальный закон является специальным законом, определяющим единый порядок уголовного судопроизводства и разграничение подсудности уголовных дел между звеньями судебной системы Российской Федерации, он подлежит применению и при решении рассматриваемого вопроса.

Согласно ст. 4 Федерального закона "О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации", действующие на территории Российской Федерации федеральные законы и иные нормативные правовые акты, связанные с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации, подлежат приведению в соответствие с Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации.

Впредь до приведения в соответствие с Уголовно-процессуальным кодексом указанные федеральные законы и иные нормативные правовые акты применяются в части, не противоречащей Уголовно-процессуальному кодексу.

Московский гарнизонный военный суд при принятии решения по данному делу правильно руководствовался требованиями действующего УПК РФ и ст. 19 и 47 Конституции Российской Федерации, установившей, что все равны перед законом и судом, никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом.

Ввиду того, что названное уголовное дело было передано по подсудности в установленном ст. 34 и 35 УПК РФ порядке, оно в соответствии со ст. 36 УПК РФ, предписывающей недопустимость споров о подсудности, подлежало безусловному принятию к производству Московским городским судом.

Курсанты высших военно-учебных заведений до заключения с ними контракта имеют статус военнослужащих, проходящих военную службу по призыву, и льготы, предусмотренные для военнослужащих по контракту, в частности зачет времени службы при регулярных прыжках с парашютом из расчета один месяц службы за полтора, в этот период на них не распространяются.

Определение Военной коллегии Верховного Суда Российской Федерации от 27 марта 2003 г. N 4н-33/03 по гражданскому делу в связи с жалобами М. и др.

Военная коллегия по протесту заместителя Генерального прокурора Российской Федерации - Главного военного прокурора отменила решение Омского гарнизонного военного суда и постановление президиума Западно-Сибирского окружного военного суда по гражданскому делу в связи с жалобами М. и др. на действия командования, отказавшего им засчитывать в выслугу лет для назначения процентной надбавки за выслугу лет учебу в Рязанском высшем воздушно-десантном командном училище на льготных условиях (1 месяц службы - за 1,5 месяца), и вынесла по делу новое решение об отказе в удовлетворении жалоб заявителей, исходя из следующего.

Как усматривается из материалов дела, удовлетворяя требования заявителей, гарнизонный военный суд пришел к выводу, что военнослужащему, в настоящее время проходящему военную службу по контракту, выполнившему годовые нормы прыжков с парашютом во время обучения в должности курсанта в военно-образовательном учреждении профессионального образования ВДВ, при исчислении выслуги лет для выплаты процентной надбавки за выслугу лет один месяц службы засчитывается за полтора месяца.

Однако этот вывод был сделан судом без учета особенностей правового положения заявителей в период обучения в Рязанском воздушно-десантном командном училище в период с 1979 по 1989 гг. в качестве курсантов.

Между тем, в соответствии с действовавшим на то время Законом СССР "О всеобщей воинской обязанности" от 12 октября 1967 г. (ч. 2 ст. 11) граждане, принятые в военно-учебные заведения, состояли на действительной военной службе и именовались курсантами. На них распространялись обязанности, установленные для военнослужащих срочной службы. Они и их семьи пользовались правами, льготами и преимуществами, предусмотренными законодательством для военнослужащих срочной службы и их семей.

Аналогичные положения сохранились и в законодательстве Российской Федерации.

В частности, п. 1 ст. 3 Федерального закона "О статусе военнослужащих", хотя и предусматривает единую систему правовой и социальной защиты, а также материального и иных видов обеспечения, но разделяет военнослужащих с учетом занимаемых воинских должностей, присвоенных воинских званий, общей продолжительности военной службы, в том числе, и в льготном исчислении, выполняемых задач, условий и порядка прохождения военной службы (по призыву, по контракту).

Так, в соответствии с п. 1 ст. 2 закона, курсанты военных образовательных учреждений профессионального образования до заключения с ними контракта имеют правовое положение военнослужащих по призыву.

Согласно п. 2 ст. 35 Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе", граждане, не проходившие военную службу, при зачислении в военные образовательные учреждения профессионального образования приобретают статус военнослужащих, проходящих военную службу по призыву.

Таким образом, при прохождении обучения в Рязанском воздушно-десантном училище с 1979 по 1989 гг. заявители, будучи курсантами, имели статус военнослужащих срочной службы и пользовались теми правами и льготами, которые были предусмотрены для этой категории военнослужащих.

Поскольку ни в постановлении Правительства Российской Федерации "Об отдельных выплатах военнослужащим и членам их семей" от 14 июля 2000 г. N 524, ни в одноименном приказе Министра обороны Российской Федерации N 450 - 2000 г. и иных действующих нормативно-правовых актах не содержится положений, позволяющих приравнять военнослужащих, проходивших военную службу по призыву, в том числе, и в качестве курсантов военно-учебных заведений до заключения ими контрактов или в период действия Закона СССР "О всеобщей воинской обязанности", по правам и льготам к военнослужащим, проходящими военную службу по контракту, у суда не было законных оснований для удовлетворения требований заявителей.

Отдел обобщения судебной практики
Российской Федерации