ВЕРХОВНЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ОПРЕДЕЛЕНИЕ
от 21 июля 2005 г. N 67-О05-45
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в составе:
рассмотрела в судебном заседании от 21 июля 2005 г. кассационные жалобы осужденного М.А.Г. и адвоката Иваненко О.В. на приговор Новосибирского областного суда от 10 февраля 2005 г., которым:
М.А.Г., родившийся 4 ноября 1956 г. в с. Сокур Мошковского района Новосибирской области, со средним образованием, не работавший, ранее не судимый, осужден:
по ч.1 ст. 222 УК РФ - к двум годам лишения свободы;
по п.п. "б, в" ч. 3 ст. 162 УК РФ (в редакции Федерального закона РФ от 25 мая 1996 г.) - к одиннадцати годам лишения свободы;
В тексте документа, видимо, допущена опечатка, вероятно, имеется ввиду статья 162 УК РФ в редакции Федерального закона РФ от 13.06.1996 г.
по п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ - к пятнадцати годам лишения свободы; по совокупности преступлений на основании ч. 3 ст. 69 УК РФ - к восемнадцати годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.
М.А.Г. признан виновным и осужден:
- за незаконные приобретения в первой половине октября 2002 г. огнестрельного оружия (пистолета с глушителем немецкого производства) и боеприпасов (9 патронов калибра 6,35 мм), их хранение и ношение;
- за разбойное нападение на С-ва В.Н., Б-го М.Г., Е-ва Е.А., М-ко Г.О., К-ву Е.С., совершенное в ночь с 15 на 16 октября 2002 г. группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в жилище, с применением оружия и предметов, используемых в качестве оружия, в целях завладения чужим имуществом в крупном размере - на сумму 277200 рублей и с причинением тяжкого вреда здоровью С-ва,
- за убийство С-ва В.Н., 1974 г. рождения, совершенное в ночь на 16 октября 2002 г. и сопряженное с разбоем.
Преступления совершены им в г.Новосибирске при обстоятельствах, установленных приговором.
Заслушав доклад судьи Коннова B.C., мнение прокурора Костюченко В.В., полагавшего необходимым приговор в отношении М.А.Г. оставить без изменения, судебная коллегия
установила:
В кассационных жалобах:
- осужденный М.А.Г. просит отменить приговор и прекратить дело за недоказанностью, ссылаясь на то, что участия в разбое он не принимал, в С-ва - не стрелял. Как считает М., предварительное следствие и судебное разбирательство проведены с нарушением уголовно- процессуального законодательства, с обвинительным уклоном. М. полагает, что доказательства оценены неверно, что время совершения преступлений судом установлено ошибочно. По его мнению, суд неправильно отказал ему в вызове новых свидетелей в подтверждение заявленного им алиби, в вызове следователя Калашник, об исключении из числа доказательств показаний свидетелей Б-го и К-вой, данных им после 20 декабря 2002 г., поскольку при доставлении в прокуратуру он был показан им. М. считает, что срок отбытия им наказания по приговору Богуньского районного суда г. Житомира от 16 октября 2003 г. за совершение мошенничества в Республике Украина - с 13 июня 2003 г. - должен быть засчитан и в срок наказания по данному приговору суда России за совершение иных преступлений;
- адвокат Иваненко О.В. в защиту интересов осужденного М.А.Г. также просит отменить приговор и прекратить дело, ссылаясь на те же доводы, что и осужденный М. в своей жалобе.
В возражениях государственный обвинитель Полуэктов С.С. считает доводы жалоб несостоятельными.
Проверив материалы дела и обсудив доводы кассационных жалоб и возражений на них, судебная коллегия находит приговор в отношении М.А.Г. подлежащим отмене по следующим основаниям:
В соответствии с п.п. 1 и 2 ч. 1 ст. 379, п.п. 1 и 3 ст. 280 и ч. 1 ст. 381 УПК РФ приговор подлежит отмене, если выводы суда, изложенные в приговоре, не подтверждаются доказательствами, рассмотренными в судебном заседании; а также - если имеются противоречивые доказательства, имеющие существенное значение для выводов суда, но в приговоре не указано, по каким основаниям суд принял одни из этих доказательств и отверг другие, и также - если имеются такие нарушения уголовно-процессуального закона, которые путем лишения или ограничения гарантированных УПК РФ прав участников уголовного судопроизводства, несоблюдения процедуры судопроизводства или иным путем повлияли или могли повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора.
Как следует из приговора, судом установлено, что разбойное нападение, в ходе которого было совершено убийство С-ва, имело место в период между 22 часов 30 минут 15 октября и 1 часом 00 минутами 16 октября 2002 г.
Между тем, приговором Заельцовского районного суда Новосибирска от 17 сентября 2002 г. в отношении Н. и С. установлено, что данное разбойное нападение было начато около 19 часов 16 октября 2002 г. (т. 3 л.д. 52).
Как видно из материалов дела, о времени совершения разбойного нападения, во время которого был убит С-в, допрошенные лица давали следующие показания:
- потерпевший Б-й - что нападение началось после 1 часа 45 минут, он перед этим смотрел на часы, а окончилось после 3 часов, освободился он примерно в 3 часа 40 минут (т. 4 л.д. 194, 196);
- потерпевший Е-в - что нападение началось в 1-ом-2-ом часу ночи, продолжилось около 30 минут-1 часа (т. 4 л.д. 177-178). В ходе предварительного следствия он указывал, что нападение началось около 2-х часов ночи (т. 3 л.д. 106);
- потерпевшая К-ва - что нападение началось после 1-ого часа ночи, продолжалось около 1 часа 20 минут - до трех часов ночи (т. 1 л.д. 35-36),
- подозреваемый Н. - что нападение началось около 1 часа ночи (т. 1 л.д. 141), окончилось около 3-4-х часов (т. 1 л.д. 159);
- свидетель М-ко - что при начале нападения он обратил внимание на часы, был 2-ой час ночи (т. 2 л.д. 172);
- свидетель Т-ва - что она подъехала к дому С-вых (когда там происходило разбойное нападение) в 3-тьем часу ночи, стучалась минут 20 (т. 4 л.д. 203). В ходе предварительного следствия она поясняла, что приехала к дому С-вых около 3-х часов, стучалась и кричала около 10 минут (т. 1 л.д. 62);
- потерпевшая С-ва - что ей позвонила К-ва, сообщила о нападении в 3-начале 4-го часа. Нападение началось в 1 час 45 минут, а уехала она от дома С-вых в 23 часа 15 минут, когда нападения еще не было (т. 4 л.д. 170, 171).
Указанные доказательства не соответствуют выводам суда, изложенным в приговоре, относительно времени совершения преступлений, а согласно п. 1 ст. 307 УПК РФ в судебном заседании должно быть установлено и в описательно-мотивировочной части приговора - указано время совершения преступления.
Подсудимый М. сделал заявление об алиби и заявил, что он находился у магазина с М-вым, Х-вой и Л-к с 0 часов 50-55 минут до 2 часов 10 минут 16 октября 2002 года (т.4 л.д. 218, 220).
В подготовительной части судебного заседания подсудимый М. заявил ходатайство 13 октября 2004 года о вызове в качестве новых свидетелей Л-к Т.А. (и указал ее адрес) и М-вых Я. и Е. - сестры Л-к и мужа сестры, адрес которых знает Л-к, а он лишь визуально знает, где они проживают.
Суд отказал в удовлетворении ходатайства подсудимого М. сославшись на преждевременность ходатайства и разъяснил подсудимому М. (содержащемуся под стражей) и защитнику Изюменко о самостоятельном обеспечении ими явки этих лиц в помещение суда (т.4 л.д. 154-155). При этом суд не указал, в чем заключается преждевременность ходатайства подсудимого о вызове и допросе новых свидетелей в подтверждение его заявления об алиби.
Согласно ст.271 УПК РФ подсудимый в этой стадии судебного разбирательства имел право заявить ходатайство о вызове новых свидетелей.
Кроме того, суд не указал, каким образом подсудимый М., содержащийся под стражей, должен самостоятельно обеспечивать явку в помещение суда новых свидетелей. Возложение на защитника Изюменко, не заявлявшего такого ходатайства, обязанности самостоятельного обеспечения явки в помещение суда новых свидетелей, о которых ходатайствовал подсудимый М., - также не основано на законе.
Согласно правовым позициям, выраженным Конституционным Судом РФ в постановлениях от 27 июня 2005 года, 29 июня 2004 года, определениях от 5 ноября и 21 декабря 2004 года, от 19 января 2005 года суд, как орган правосудия, призван обеспечивать при судебном разбирательстве соблюдение требований, необходимых для вынесения правосудного, то есть законного, обоснованного и справедливого решения по делу. При рассмотрении уголовного дела именно на суд возлагаются обязанности по организации судебного процесса и по обеспечению в нем сторонам возможности реализовывать свои процессуальные права и создание необходимых условий для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. Доказывание в уголовном судопроизводстве состоит в собирании, проверке и оценке доказательств и суд, осуществляя доказывание, обязан принимать все зависящие от него меры к тому, чтобы были получены доказательства, подтверждающие как виновность, так и невиновность лица в совершении инкриминируемых ему преступлениях.
Уголовно-процессуальный закон исключает возможность произвольного отказа в получении доказательств, о которых ходатайствует сторона защиты. Такой отказ возможен лишь в случаях, когда соответствующее доказательство не имеет отношения к уголовному делу, по которому ведется разбирательство, не способно подтверждать виновность или невиновность лица в совершении инкриминируемых преступлений, является недопустимым или избыточным с позиций принципа разумности.
Разрешая ходатайство соответствующей стороны об истребовании и исследовании указанных ею доказательств, суд использует властные полномочия, которые в судебных стадиях уголовного судопроизводства, имеются у него и отсутствуют у сторон.
Таким образом, возложение судом на подсудимого, содержащегося под стражей, и его защитника, не имеющих властных полномочий, в том числе - по выдаче судебных повесток, принятию и исполнению решений по принудительному приводу, обязанности по обеспечению явки новых свидетелей в помещение суда - являлось незаконным. 24 января 2005 года подсудимым М. было заявлено повторное ходатайство о вызове в судебное заседание Л-к и М-вых. Суд вновь отказал в их вызове в связи с тем, что сторона защиты не выполнила обязанности по обеспечению явки дополнительных свидетелей, и не указано исчерпывающих данных об их месте жительства (т.4 л.д. 80, 222, 224).
С учетом незаконности возложения на сторону защиты обязанности по обеспечению явки новых свидетелей в суд и указания подсудимым М. адреса места жительства Л-к Т.А., сообщения об известности Л-к адреса места жительства ее родственников М-вых, судебная коллегия приходит к выводу, что судом были ограничены права подсудимого М., в том числе - право доказывать свою невиновность в совершении преступлений, что могло повлиять на постановление законного, обоснованного и справедливого приговора.
Как следует из приговора, в основу выводов о виновности М. положены показания потерпевших Б-го, К-вой и обвиняемых С. и Н.
Однако, анализ показаний указанных лиц не дает оснований для бесспорного вывода о виновности М. в тех преступлениях, за совершение которых он осужден.
Из материалов дела - показаний С., Н., М. и свидетеля З-ва, протокола выемки - видно, что до происшедшего и после происшедшего пистолет и патроны к нему находились у С. и С. после происшедшего передал их на хранение З-ву.
Приговором от 17 сентября 2003 года, вступившим в законную силу, установлено, что С., реализуя преступный умысел на разбойное нападение на С-ва В.Н., "взял и приготовил в качестве оружия пистолет с глушителем и патроны к нему".
С. при допросе в качестве подозреваемого 21 ноября 2002 года пояснял, что 13 или 14 октября 2002 года М. сказал, что если есть пистолет ("ствол"), то нужно взять его для нападения. В 23-ем часу 15 октября 2002 года они встретились с М., поехали к месту нападения. Что с собой взял для нападения М., он не видел и не помнит, но впоследствии выяснилось, что у него был пистолет с глушителем. Когда он (С.) и Н. зашли в гараж, то М. находился сзади них с левой стороны. Вдруг один из цыган, сидевший у холодильника, упал на пол. При этом никакого выстрела он не слышал, только впоследствии узнал от М., что тот его застрелил из пистолета с глушителем (т.1 л.д.147).
При допросе в качестве обвиняемого 19 февраля 2003 года С. стал пояснять, что имевшийся у него пистолет он дня за три до нападения передал М. (то есть, передал пистолет 12 октября 2005 года, о чем он не давал показаний при допросе 21 ноября 2002 года, а заявлял, что 13 или 14 октября 2002 года, - то есть после 12 октября 2002 года и передачи пистолета, М. предлагал взять пистолет) (т.2 л.д. 259).
При последующем допросе 12 марта 2003 года (т.2 л.д. 270-271) обвиняемый С. пояснял, что зачем за несколько дней до нападения М. взял у него пистолет, он не пояснял. В процессе поездки к дому С-ва он в руках М. пистолета не видел. О применении М. оружия в отношении С-ва он узнал лишь в ходе следствия (хотя при допросе 21 ноября 2002 года утверждал, что он от М. узнал, что тот застрелил С-ва из пистолета с глушителем).
В судебном заседании при рассмотрении дела в отношении С. и Н. подсудимый С. пояснял, что пистолет М. он отдал дня за четыре до 15 октября 2004 года (то есть 11 октября 2004 года). До того, как вошли в гараж к С-ву, он (С.) пистолет видел, но не знал, что М. взял его с собой.
Когда они вошли в гараж к С-ву, то он увидел у М. пистолет. Убитый лежал, он понял, что убили его выстрелом, но выстрела не слышал. После нападения в машине он спрашивал у М., что это было и тот "говорил я стрелял". Когда приехали к М., тот отдал ему пистолет, разобранный по запчастям. Указанные показания подсудимого С. противоречат его предыдущим показаниям при допросах 21 ноября 2002 года и 12 марта 2003 года.
Н. при допросе в качестве подозреваемого 21 ноября 2002 года (т.1 л.д. 141-142) пояснял, что для нападения перед их поездкой М. взял какую-то трубу и топор, а С. принес пистолет с глушителем. При нападении первым в гараж забежал высокий парень, которого он не знает, затем - зашел М., затем - зашли С. и парень пониже ростом, а последним - он (Н.). Он (Н.) приглядывал за дверью и, выставив свой незаряженный газовый пистолет, крикнул: "Ложись на пол!". Когда он (Н.) смотрел вещи, то снял перчатки, а свою маску поднял и лицо у него было открытое.
При допросе 22 ноября 2002 года подозреваемый Н. пояснял, что 15 октября 2002 года, когда поехали к цыганам, то С. взял с собой пистолет. Когда возвращались после нападения, то в машине С. рассказал, что когда они ворвались, то он (С.) заметил, что молодой цыган рванулся за ружьем и С., почувствовав опасность, выстрелил два раза. И в дальнейшем, когда они уже были у М., то повторно возник разговор об этом. М. был недоволен, что С. убил цыгана, а С. снова пояснил то же, что и в машине (т.1 л.д. 156-157).
При допросе в качестве обвиняемого Н. пояснял 26 ноября 2002 года, что он подтверждает свои показания, данные в качестве подозреваемого и, кроме того, заявлял, что то, что С. убил С-ва, он осуждает и ему об этом говорил, так как считает, что в этом не было необходимости (т.1 л.д. 170).
6 января 2003 года в связи с тем, что М. скрылся и был объявлен его розыск, в отношении М. дело было выделено в отдельное производство.
После этого, при допросе 16 января 2003 года обвиняемый Н. стал пояснять, что вспомнив некоторые обстоятельства происшествия, он понял, что заблуждался в том, что С-ва убил С. Действительно, пистолет с глушителем принес С., но когда приехали к С-ву и выходили из машины, то пистолет взял М. и когда находились в доме С-ва, пистолет был в руках у М. В какой-то момент пистолет у М. заклинило, М., открыв лицо, пытался его перезарядить. Когда он стрелял, он не видел, но когда они ехали обратно, то на вопрос С., зачем он это сделал, М. ответил, что так получилось и высказывал предположение, что тот только ранен, еще жив. До нападения М., зная, что у С. есть пистолет, сказал, что надо его взять, чтобы пугать им. (В последней части показания Н. соответствовали показаниям подозреваемого С. при его допросе 21 ноября 2002 года).
В судебном заседании при рассмотрении дела в отношении С. и Н. подсудимый Н. пояснял, что когда ехали к дому С-ва, в машине ничего запрещенного не было, но когда М. стал предлагать съездить к С-ву за долгом, то говорил им про оружие. Когда они заходили в дом к С-ву, он у М. пистолета не видел. Войдя в дом, он увидел у М. пистолет.
Свои показания в ходе предварительного следствия он изменил, так как он в СИЗО встретился с С., они поговорили и тот ему сказал: "Что ты меня уличаешь ("грузишь")? (т.4 л.д.122, 127, 131-132, 148, 149).
Указанные показания С. и Н. в приговоре фактически не приведены, не проанализированы, оценки им и причинам изменения ими показаний не дано. (Как пришел к выводу суд в приговоре от 17 сентября 2003 года "С. и Н. были более правдивы в своих первоначальных показаниях, где признавали свою причастность к совершению преступления, несмотря на то, что эти их показания не везде согласовываются, так как изначально они понимали меру своей ответственности за содеянное и старались приуменьшить свою роль в содеянном, а впоследствии уже пытаются вообще уйти от ответственности. Об этом свидетельствуют показания Н. в судебном заседании, где он признал тот факт, что имел личную беседу с С., где С. предъявил ему претензию в том, что он изобличает последнего в совершении преступления. Именно после этого С. и Н. стали менять свои показания" (т.3 л.д. 59).
В судебном заседании при рассмотрении дела в отношении М. С. и Н. отказались давать показания.
При наличии таких противоречий в показаниях С. и Н., имеющих существенное значение для правильного разрешения дела, но не получивших оценку в данном приговоре, вывод суда о виновности М. в убийстве С-ва при разбойном нападении является преждевременным, его нельзя признать достоверным.
Потерпевший Е-в пояснял, что ворвались человек пять в масках: первый - с топором, второй - с трубой, третий - с пистолетом. Первый сразу закричал: "Лежать всем" и побежал на него. Когда он ложился, нагибался, а К-ва - уже лежала на диване, Б-й тоже уже лежал, прозвучал выстрел в С-ва.
Он (Е-в) лег на пол и ничего не видел, не видел, чтобы человек с пистолетом снимал маску. Описать он никого не может, все в масках были. После нападения, вроде, никто не говорил, что узнал кого-либо из нападавших.
При первоначальном допросе на следующий день после нападения - 17 октября 2002 г. - свидетель К-ва поясняла, что первым зашел мужчина с топором, в маске из спортивной шапочки черного цвета. За ним забежало еще несколько человек, все они были в масках и матерчатых перчатках. Ее оттолкнули на кровать и она закрылась мягкой игрушкой. Она слышала выстрел, но кто стрелял, она не видела. Кто бы мог совершить на них нападение, она не знает. Описать нападавших она не может (т. 1 л.д. 35-37).
В последующем, при допросе 15 января 2003 г. К-ва стала пояснять, что в конце октября 2002 г., когда они справили 9-дневные поминки по С-ву, она перебирала старые фотографии и обнаружила на фотографии человека, который 16 октября 2002 г. выстрелил в С-ва, она его сразу же узнала, поскольку после выстрела тот стал перезаряжать пистолет, поднял с лица шапку и в этот момент она видела его лицо. Эту фотографию она стала показывать родственникам и родные брата С-ва - Паша и Николай - узнали в этом человеке М. (т.2 л.д. 14).
При допросе в качестве потерпевшей 24 января 2003 г. К-ва также пояснила, что первый ворвавшийся кричал: "Всем на пол!". Затем вошедший М. выстрелил в С-ва (т.2 л.д. 27).
В судебном заседании в связи с неизвестностью места нахождения К-вой, она не была допрошена.
В приговоре первоначальные показания К-вой (о том, что она не видела, кто стрелял и никого из нападавших опознать не может) не приведены, причины изменения ею показаний не установлены, оценка изменению ею показаний не дана.
Свидетель Б-й М.Г. при допросе 17 октября 2002 г. пояснял, что один из ворвавшихся, когда С-в, сидевший за столом, отбежал от стола ближе к холодильнику, выстрелил в него из пистолета с длинным дулом. С-в согнулся и, забежав за холодильник, упал на тряпки. Стрелявший был в черной вязаной спортивной шапке с прорезями для глаз, он остался стоять возле входа. Двое из напавших, оттеснили его и отца к койке в дальнем левом углу, уложили и связали.
После того, как их всех связали, то закрыли их сверху одеялами (т.1 л.д. 39).
При допросе 9 января 2002 г. свидетель Б-й стал пояснять, что человек, который стрелял в С-ва, после выстрела наставил пистолет на него и его отца - М-ко Г.С., был ли в этот момент выстрел - он не помнит, но в какой-то момент, как ему показалось, пистолет у него заклинило и он пытался передернуть затвор, но не получалось. Тогда он зажал пистолет между ног и поднял шапочку выше лба и он видел его лицо, оно показалось ему знакомым. В это время он (Б-й) был уже связан, на него набросили одеяло, но через оставленную прореху он видел этого человека. Тот заметил, что он на него смотрит, подошел к нему и сказал: "Что глазеешь? Сейчас дырку в голове сделаю" и ударил его рукояткой пистолета между лопаток. После этого он отошел от него на прежнее место и он не видел, чтобы тот еще что-то делал.
Он все пытался вспомнить, где он его видел. Некоторое время назад он услышал знакомую фамилию - М. - и сразу вспомнил, что стрелял действительно М.
М. он узнал примерно в 1995 г. и уверен, что стрелял в С-ва М. До происшедшего между ним (Б-м) и М. была ссора, так как при поминках своих родственников М. не выпив, поставил рюмку (т.2 л.д. 11).
В судебном заседании потерпевший Б-й пояснял, что из напавших лишь один М. был в маске, двое других - были в шарфиках. Тот, который был в маске, выстрелил, потом вошли еще двое без масок, один из них - С. Одеяло на него легло "домиком" и он увидел, что М. передергивает пистолет, начинает что-то искать. Он (Б-й) стал выяснять у М.: "Что ты делаешь?", а тот отвечал: "Лежи, а то до тебя доберемся" и спросил у К-вой, где деньги и золото.
Когда напавший что-то потерял, стал искать, то совсем снял с головы маску и больше ее не надевал. Ему он сказал: "Что глазеешь? Сейчас дырку сделаю", подставил к нему пистолет, затем - убрал его. Этого человека, который снял маску, он еще перепутал с другим человеком из Томска. Фамилию М. он не знал. После похорон С-ва они сидели у Тамары, так он увидел фотографию и на ней увидел стрелявшего. Его фамилию - М. - он потом выяснил, когда шло следствие - он фамилию узнал, до этого фамилию М. не знал.
Стрелял М., он точно знает. Если не М. стрелял, "то как краденые вещи попали к нему?" (т.4 л.д. 194-201).
Суд в приговоре не привел показания Б-го, данные им в ходе предварительного следствия, не дал их анализа, не выяснил причину изменения показаний и не дал им оценки.
Свидетель М-ко пояснял, что ворвались сразу трое в масках, у третьего был пистолет с глушителем и тот сразу выстрелил. Куда он стрелял, он не видел. Чтобы кто-то снимал маску он не видел (т.1 л.д. 57, т.2 л.д. 172). О том, что стрелявший наставлял пистолет на него, его сына -Б-го, М-ко показаний не давал.
Как следует из материалов дела, опознания М. К-вой и Б-м - не проводилось.
Из материалов дела также видно, что узнав в стрелявшем М., в конце октября 2002 г., как об этом стали утверждать К-ва и Б-й, ни один из них до января 2003 г. не заявляли об этом следственным органам.
С учетом наличия противоречий в показаниях К-вой и Б-го, имеющих существенное значение, отсутствия оценки этих противоречий и их причин, постановление обвинительного приговора в отношении М. на основе показаний К-вой и Б-го, выборочно приведенных в приговоре, нельзя признать законным и обоснованным.
Других доказательств приобретения, хранения и ношения М. огнестрельного оружия и боеприпасов, убийства им С-ва при разбойном нападении и совершения разбоя с причинением тяжкого вреда здоровью С-ва - в приговоре не приведено.
При таких данных приговор в отношении М. подлежит отмене, а дело - направлению на новое судебное разбирательство.
При новом рассмотрении дела суду необходимо с соблюдением уголовно-процессуального законодательства всесторонне, полно и объективно исследовать обстоятельства дела, дать надлежащую оценку всем доказательствам, исследованным в судебном заседании, и принять по делу законное, обоснованное и мотивированное решение.
Ссылка в жалобе осужденного М. на применение незаконных методов расследования не имеет юридического значения, поскольку его показания в ходе предварительного следствия не использовались в приговоре для доказывания его вины.
Ссылка на то, что при доставлении М. в прокуратуру у входа находились Б-й и К-ва, которым он был показан, о чем пояснила в судебном заседании потерпевшая С-ва - несостоятельна. С-ва не давала показаний, что М. кому-либо показывался, а Б-го 20 декабря 2003 г. вообще не было в городе (т.4 л.д. 173).
Искажений показаний потерпевшего Е-ва, на что имеется ссылка в жалобе, в приговоре не допущено, дословного воспроизведения показаний в приговоре законом не предусмотрено.
В связи с направлением дела на новое судебное разбирательство и с учетом тяжести предъявленного М. обвинения, того, что он находился в розыске, выезжал в другое государство, судебная коллегия считает необходимым оставить без изменения меру пресечения М. и продлить срок его содержания под стражей.
На основании изложенного и руководствуясь ст.ст. 377, 378 и 388 УПК РФ, судебная коллегия
определила:
Обвинительный приговор Новосибирского областного суда от 10 февраля 2005 г. в отношении М.А.Г. отменить и уголовное дело в отношении него направить на новое судебное разбирательство со стадии судебного разбирательства в тот же суд в ином составе судей.
Меру пресечения М.А.Г. оставить прежнюю - содержание под стражей и продлить срок содержания его под стражей на три месяца - до 21 октября 2005 г.